![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Только что Германыч сделал пост - продолжение про Москву, которая слезам не верит, где есть картинка с консервами из крабов и надписью "Снатка".
Впервые я услышал это слово в воспоминаниях мамы, которые записал на цифровой диктофон в течение нескольких, наверное, пяти приездов к ней в период между 2004 и 2014 годами.
В октябре 2014 мама умерла в возрасте 88 лет.
В 16 лет, в эвакуации из Петрозаводска в Мудьюге, Архангельской области, она, подделав документы, и прибавив себе два года, чтобы получать пайку взрослого, пошла работать на железную дорогу. Вот что рассказала тогда мне:
Когда шли поезда с Беломорска, уже нам американцы давали много продуктов, но мы, конечно, ничего толкового не видели, ничего нам не давалось по талонам. Ну, когда едут с Беломорска, всегда что-то давали пожрать, такие у нас были два составителя (вагонов), нахальные парни были! Ну вот один из них, бывало, пойдёт и попросит: «Дайте чё-нибудь, что осталось в котле.» Дали один раз, очень хорошо помню, такое ведёрко гречневой каши, пусть она на воде... Так, подумай, какая была гордость! Мне дают, я говорю: «Не буду, я сыта!» А у самой бурлит в животе! Никогда не взяла ни разу, думаю: «Вот дура-то была!». Но это уже потом... к семьнадцати годам.
Я: А почему гордость-то взыграла, оттого, что американское?
Да нет, это наше! Просто солдат-то кормят, у них остаётся та же гречневая каша. Хорошо кормили солдат, им-то всё-равно, на фронт едут: на Обозерскую, это, значит на фронт поехали. А другой раз (составители) идут с пустым ведёрком: «Всё сами (солдаты) сожрали!» И такое было, во.
И даже такой случай был, что... еврейчик, офицер, сидит, значит, тут дежурка, а там, где кондуктора спали, комната, как бы вот, за перегородкой. И вот он, не знаю чё он на меня смотрел, а я сижу, наверное, дремлю, потому что сказали, что поездов не было и вот: «Девушка, вы так хорошо спали!»
Я говорю: «Я никогда не сплю!» И никогда на работе не могла уснуть, это точно, не бывало такого. И вот он говорит: «Я вам дам печень трески. Вот такую баночку. Покушайте дома».
А я посмотрела и говорю: «Я сыта и мне не надо!» И скажи, всю жизнь (мама смеётся), всю жизнь жалею, что я не взяла эту баночку!
А он и говорит: «Такого быть не может, я же вижу, что вы не только спать хотите, но ещё и голодны.» И я до сих пор..., а потом, когда в Сортавалу приехала, после войны почему-то всё время была печень трески в магазинах. Ещё была карточная система, а уже можно было купить вот эти баночки. Не знаю, чего их столько выпустили? И так всегда это, смотрю на печень трески и думаю...
Я: Так этот еврейчик кем был-то?
Начпрод (начальник продовольственной части), он ждал поезда. Поезд пассажирский один раз в сутки ходил. Потом он сказал: «Я начпрод, еду в Беломорск». Конечно, еврей дак, они все хлебные местечки занимали. И сама себе думаю: «Вот бы в наше время сейчас. Как вон мужиков обдирают!» А тут, господи, бедный ребёнок... «Снатка» называлась, написано было (на банке). Почему-то не «Печень трески», даже название помню. Вот такое дело.
Впервые я услышал это слово в воспоминаниях мамы, которые записал на цифровой диктофон в течение нескольких, наверное, пяти приездов к ней в период между 2004 и 2014 годами.
В октябре 2014 мама умерла в возрасте 88 лет.
В 16 лет, в эвакуации из Петрозаводска в Мудьюге, Архангельской области, она, подделав документы, и прибавив себе два года, чтобы получать пайку взрослого, пошла работать на железную дорогу. Вот что рассказала тогда мне:
Когда шли поезда с Беломорска, уже нам американцы давали много продуктов, но мы, конечно, ничего толкового не видели, ничего нам не давалось по талонам. Ну, когда едут с Беломорска, всегда что-то давали пожрать, такие у нас были два составителя (вагонов), нахальные парни были! Ну вот один из них, бывало, пойдёт и попросит: «Дайте чё-нибудь, что осталось в котле.» Дали один раз, очень хорошо помню, такое ведёрко гречневой каши, пусть она на воде... Так, подумай, какая была гордость! Мне дают, я говорю: «Не буду, я сыта!» А у самой бурлит в животе! Никогда не взяла ни разу, думаю: «Вот дура-то была!». Но это уже потом... к семьнадцати годам.
Я: А почему гордость-то взыграла, оттого, что американское?
Да нет, это наше! Просто солдат-то кормят, у них остаётся та же гречневая каша. Хорошо кормили солдат, им-то всё-равно, на фронт едут: на Обозерскую, это, значит на фронт поехали. А другой раз (составители) идут с пустым ведёрком: «Всё сами (солдаты) сожрали!» И такое было, во.
И даже такой случай был, что... еврейчик, офицер, сидит, значит, тут дежурка, а там, где кондуктора спали, комната, как бы вот, за перегородкой. И вот он, не знаю чё он на меня смотрел, а я сижу, наверное, дремлю, потому что сказали, что поездов не было и вот: «Девушка, вы так хорошо спали!»
Я говорю: «Я никогда не сплю!» И никогда на работе не могла уснуть, это точно, не бывало такого. И вот он говорит: «Я вам дам печень трески. Вот такую баночку. Покушайте дома».
А я посмотрела и говорю: «Я сыта и мне не надо!» И скажи, всю жизнь (мама смеётся), всю жизнь жалею, что я не взяла эту баночку!
А он и говорит: «Такого быть не может, я же вижу, что вы не только спать хотите, но ещё и голодны.» И я до сих пор..., а потом, когда в Сортавалу приехала, после войны почему-то всё время была печень трески в магазинах. Ещё была карточная система, а уже можно было купить вот эти баночки. Не знаю, чего их столько выпустили? И так всегда это, смотрю на печень трески и думаю...
Я: Так этот еврейчик кем был-то?
Начпрод (начальник продовольственной части), он ждал поезда. Поезд пассажирский один раз в сутки ходил. Потом он сказал: «Я начпрод, еду в Беломорск». Конечно, еврей дак, они все хлебные местечки занимали. И сама себе думаю: «Вот бы в наше время сейчас. Как вон мужиков обдирают!» А тут, господи, бедный ребёнок... «Снатка» называлась, написано было (на банке). Почему-то не «Печень трески», даже название помню. Вот такое дело.
Я тогда ещё, то есть этот разговор состоялся в 2010 году, стал искать картинки "Снатки" и ничего не нашёл. Вообще ни одной. Зато сразу же нашёл объяснение этому хитрому слову. Оказывается, это никакая не Снатка была, а...
«ЧАТКОЙ (CHATKA)» консервы стали по ошибке.
Был подписан крупный контракт на экспорт, советские "специалисты" напечатали этикетки для банок большего диаметра, чем это требовалось по контракту – кто-то где-то ошибся.
И тогда, чтобы ничего не переделывать, маленькие банки оклеили, заранее приготовленными этикетками, со словом «KAMCHATKA». Первый слог оказался заклеенным, или его намерепнно заклеили, теперь уже вряд ли узнаешь, осталась только «CHATKA».
«ЧАТКОЙ (CHATKA)» консервы стали по ошибке.
Был подписан крупный контракт на экспорт, советские "специалисты" напечатали этикетки для банок большего диаметра, чем это требовалось по контракту – кто-то где-то ошибся.
И тогда, чтобы ничего не переделывать, маленькие банки оклеили, заранее приготовленными этикетками, со словом «KAMCHATKA». Первый слог оказался заклеенным, или его намерепнно заклеили, теперь уже вряд ли узнаешь, осталась только «CHATKA».
